Железнодорожный районный суд города Екатеринбурга 20 февраля приговорил к смерти мышь. Нет, конечно, не настоящую мышь, а компьютерную. Сама мышка, по определению, никаких законов не нарушала, но её несчастье заключалось в том, что вместе с ноутбуком она принадлежала 46-летней жительнице города Екатерине Вологжененовой. А она была признана судом «экстремисткой» за свои посты на украинскую тему, сделанные ею в соцсети «Вконтакте».
Вологженинову никак нельзя назвать политической активисткой. Как говорит она сама, —
«я профессионально не занимаюсь политикой, не состою в оппозиционной партии, не гражданский активист, не принимаю участия в пикетах и митингах».
Она работает кассиром в супермаркете, одна воспитывает 12-летнюю дочь. Тем не менее, тенденциозное освещение событий в Украине федеральными телеканалами весной 2014 года подтолкнуло её к поиску информации в Интернете.
Сама узница совести ничего не писала на эту тему, она просто сделала три перепоста, что оказалось достаточным для уголовного дела и приговора по статье 282 УК — «возбуждение вражды или ненависти». Конкретно женщину обвинили в репостах фотографий и ссылок на страницы «Украинской народной самообороны» и «Правого сектора», в которых содержалась критика политики России и военных действий на Донбассе. В итоге теперь Вологжененова должна отбыть 320 часов исправительных работ, а также лишилась компьютера.
В дополнение к этому ещё задолго до приговора Росфинмониторинг заблокировал её банковский счёт и карту. Краудфандинговая кампания в Интернете собрала 73 тысячи рублей на покупку нового компьютера для «экстремистки», но эти деньги долго не могли передать Екатерине. Тем не менее, в итоге она всё-таки получила новый компьютер — с мышью, по символическому совпадению, красно-чёрных цветов «Правого сектора».
По большому счёту, приговор Е. Вологжененовой оказался довольно-то мягким и, в конечном итоге, сводится к вычету 10% её зарплаты в течение двух месяцев в доход государства. А вот блогеру из Череповца Александру Соймину повезло гораздо меньше. 19 февраля Вологодский областной суд утвердил в апелляционном слушании вынесенный ему ранее приговор — полтора года колонии общего режима.
Как и Екатерина, Александр не политический активист — он известный в городе шоумен, диджей и владелец тренажерного зала. Тем не менее, он «споткнулся» на той же самой украинской теме — она вообще сейчас крайне «популярна» в делах об «Интернет-экстремизме» и опять-таки всё в том же «Вконтакте».
Череповчанин был обвинён по части 2 статьи 280, а именно «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» с использованием Интернета. Призывы, по мнению суда, заключались в репосте трёх фотографий: на одной из них была изображено столкновение «Беркута» с киевскими сторонниками Евромайдана с подписью «Мочи ментов!», на других изображен «человек, похожий на Путина».
С юридической точки зрения, призыв бить украинский ОМОН довольно плохо вписывается в российское законодательство. В конце концов, это были действия, совершенные гражданами одного государства в отношении граждан другого иностранного государства. Следуя той же логике, можно привлечь к уголовной ответственности любого из ведущих политических программ Первого канала за их откровенную нелюбовь к украинским военным, воюющим на востоке Украины. Поэтому суду пришлось немножко напрячься и включить в приговор туманную формулировку, согласно которой призыв «Мочи ментов» имеет универсальную ценность независимо от страны и гражданства.
У жителя Москвы или Санкт-Петербурга приговоры в отношении провинциальных «Интернет-экстремистов» не могут не вызвать некоторого когнитивного диссонанса. Каждый, кто блуждал по закоулкам политического Рунета, встречал там предложения и похлеще, чем просто бить полицейских. Почему же череповецкий «экстремист» должен ехать в лагерь, тогда как московский может спокойно собирать и далее на своих страницах лайки? Всё это производит впечатление юридического бардака, существовавшего в России даже в самые её «логичные» периоды.
Тем не менее, как и у всякого безумия, в этом тоже есть система. Она повторяет существовавшее и в советское время географическое различие политических режимов в стране. В то время на Украине можно было легко сесть за разговоры, которые вполне дозволялось вести где-нибудь в Самаре, а хранение книг, за которые из Самары тоже можно было поехать в лагерь, грозило жителю Москвы всего лишь неприятной беседой на Лубянке.
Точно так же и сегодня в Москве почти не возбуждается дел об «экстремизме» против простых блогеров. В столице репрессии проводятся «точечным методом», и направлены они исключительно против политических и гражданских активистов.
Так, в четверг, 25 февраля, сотрудниками ФСБ был задержан и допрошен активист «Яблока» и движения «Единство равных» Александр Хорршр. Он также ему было предъявлено обвинение по делу о публичных призывах к экстремизму через Интернет. При этом стоит отметить «мягкость» московской уголовной системы: несмотря на то, что по статье Уголовного Кодекса Хорршру грозит до пяти лет колонии, подозреваемый не был даже арестован, более того, с него не взяли и «подписку о невыезде».
В публикации каких материалов в соцсетях подозревается Хорршр пока неизвестно, но обстоятельства позволяют предположить, что посты в Интернете просто повод. Активист известен своим участием в акции 23 ноября 2015 года, приуроченной ко второй годовщине Евромайдана. Тогда он вместе с четырьмя своими соратниками «Единства равных» поднялся на строительные леса у сталинской высотки на Котельнической набережной и вывесил там флаг Украины. Участники акции были арестованы на 10 суток, но как стало очевидным на этой неделе, по отношению к ним у ФСБ имеются и более серьёзные планы.
В Екатеринбурге на прошлой неделе был вынесен ещё один приговор по политическому делу. В Кировском районном суде 24 февраля наконец-то закончились слушания по делу бывшего учителя еврейской гимназии «Ор Авнер» Семена Тыкмана, который обвинялся в «возбуждении ненависти или вражды» по статье 280 УК.
Этот трагикомический процесс тянулся почти полгода и временами напоминал печально известное «дело Бейлиса» — как если бы его снял в своем фильме Чарли Чаплин. В комическом действии участвовали свидетели, которые не только меняли показания, но и, вообще, отказывались их давать, сам подсудимый, который смеялся, выслушивая странные обвинения в свой адрес, и даже прокурор, который обещал явиться на суд в «арафатке»*.
Как и в «деле Бейлиса», на процессе Тыкмана обвинение показало, что оно знает еврейские традиции не лучше, чем традиции зулусов. Так подсудимому вменялось, будто бы он учил своих студентов употреблять на еврейский Новый год водку с мёдом. Традиция ставить на стол вино и мёд на Новый год — Рош-Хашана — действительно, существует, но про водку Талмуд ничего не говорит хотя бы уже потому, что в талмудические времена её ещё не изобрели.
Разговоры о водке в любом контексте не могли быть отнесены к криминальным, однако екатеринбургского педагога уже серьёзно обвинили в том, что он якобы плевал через левое плечо, проходя мимо православной церкви, и утверждал, что нужно уничтожить всех немцев за Холокост. Первое обвинение не подтвердилось в суде, относительно второго один из свидетелей поправил, что примерно это подсудимый и говорил, но только не обо всех немцах, а о фашистах, организовавших Холокост. На этом моменте суд почти окончательно превратился в комедию, ибо судить человека за «возбуждение ненависти или вражды» к социальной группе «фашисты, организовавшие Холокост», как-то неприлично.
Однако, самой большой юридической новацией дела Тыкмана стало то, что все обвинения против него были построены исключительно на основании показаний двух студенток гимназии — при этом ни одну из них суд так не допросил. Вместо них показания давала следовательница ФСБ, которая некогда их допрашивала. Безусловно, такой подход значительно упрощает процесс: сотрудники ФСБ возбуждают уголовное дело, они же его ведут, и они же дают показания в суде. Ещё чуть-чуть — и здравствуйте, «тройки», всё будет, как при Сталине, когда сотрудники НКВД не только вели дело, но сами выносили и приговор.
Несообразности дела, видимо, привели судью Кировского суда Ларису Шаньгину в некоторое замешательство, в результате чего она вынесла поистине «соломоново решение»: Тыкмана виновным признать и присудить к штрафу в 200 тысяч рублей, но за истечением срока давности от уплаты штрафа освободить. Тем не менее, защита осталась приговором недовольна и заявила о том, что обязательно его обжалует. Поэтому считать дело Тыкмана законченным ещё рано, равно как и сложно предсказать, что скажет относительно всего этого абсурда областной суд.
С другой стороны, перечень абсурдных приговоров, вынесенных российскими судами за последние два года может составить уже очень пухлый том. Хочется надеяться, что когда-нибудь он будет издан — с эпиграфом из Луция Аннея Сенеки:
«Осуждение невиновного есть осуждение самих судей».
© Dietrich von Stieglitz
по материалам прессы и Интернета
___________________
* Платок-символ палестинского движения и заодно терроризма
